Политолог, кандидат исторических наук Олег Кузнецов в интервью корреспонденту РиА Вести о ситуации в Сирии.
— Представитель Минобороны России заявил, что происходящее на турецко-сирийской границе говорит об интенсивной подготовке Турции к военному вторжению в Сирию. Турецкие власти активно открестились от этих обвинений. При этом глава турецкого правительства Ахмед Давутоглу заявил, что «Турция имеет право принимать любые меры для защиты своей безопасности» и отметил, Россия такими обвинениями в адрес Турции пытается «отвлечь внимание от своих преступных действий в Сирии». Прокомментируйте, пожалуйста, данную ситуацию.
— Готовность турецких военных к вторжению на территории Сирии у меня не вызывает сомнений. Вопрос в другом, – собираются ли они туда вторгаться? В Сирии идет гражданская война, подкрепленная военной интервенцией международных террористов и различных вооруженных группировок, и в полнее естественного, что в приграничных районах воинские контингенты Турецкой республики находятся в состоянии повышенной или даже полной боевой готовности. Было бы странно, если дело обстояло каким-то другим образом. Не стоит забывать, что турецкие вооруженные силы считаются пятыми по боеспособности среди армий стран НАТО, уже около полувека ведут борьбу с курдскими инсургентами в очень сложных для таких действий горных условиях, а поэтому глупо сомневаться в их боеготовности. Если кто не помнит или не знает, то хочу напомнить, что линия государственной границы своей страны никогда не останавливала турецких военных, они с легкостью ее пересекали, когда преследовали боевые отряды курдов, стремившихся укрыться на территории северного Ирака. Самый последний инцидент такого рода имел место уже в этом году. Поэтому нет ничего удивительного в словах генерал-майора Игоря Конашенкова о том, что турецкие военные готовы к вторжению в Сирию. Это их работа и прямая обязанность.
Вопрос в другом: как на это заявление отреагировала турецкая сторона? Официальная Анкара встала в позу и сделала вид, что ее обвиняют в развязывании военной агрессии, хота таких слов в заявлении официального представителя Минобороны России, естественно, не было. Ни для кого не секрет, что сегодня Российская Федерация и Турецкая Республика находятся в состоянии острой политической конфронтации, а поэтому каждая стремится представить себя «белой и пушистой» в глазах международного сообщества. Помимо указанных вами фраз турецкого премьер-министра Ахмеда Давутоглу можно вспомнить еще и обвинения президента Реджепа Тайипа Эрдогана, брошенные в адрес России, об «оккупации Сирии». Но все эти слова – это не констатация факта, а треск барабанов пропаганды, за которыми хорошо видны геополитические амбиции «неоосманистского» крыла политического истеблишмента Турецкой Республики.
Поэтому ситуация, на мой взгляд, вполне понятна: окружение президента Эрдогана, оказавшееся, по сути, в изоляции, стремится антироссийской риторикой привлечь к себе внимание. Я уже говорил об этом в одном из своих интервью, но повторюсь еще раз: сейчас глава турецкого государства очень похож на украинского президента Петра Порошенко, для продолжения политического бытия которого единственным условием является конфронтация с Россией.
— Если все-таки Турция вступит в войну против сирийских вооруженных сил, как, по-вашему, поведут себя вооруженные силы России?
— Прежде всего все мы должны отдавать себе отчет в том, что в Сирии сегодня находится всего лишь сводная авиационная дивизия российских воздушно-космических сил, а также батальон морской пехоты Черноморского флота, обеспечивающий «наземную» безопасность российской авиационной группировки. Помимо этого воинского контингента в Сирии присутствуют еще несколько десятков российских военных инструкторов, обучающих сирийских военных обращению с поставляемой из России военной техникой. Количество наших военных в Сирии сегодня составляет в лучшем случае всего 1 процент от общей численности вооруженных сил страны. Поэтому о каком вооруженном конфликте между Россией и Турцией на территории Сирии может идти речь? Я для этого не вижу ни сил, ни средств, хотя не могу себя считать очень компетентным специалистом в этой теме. Я не думаю, что этот вопрос должен вообще рассматриваться в практической плоскости.
Вместе с тем следует понимать, что наша страна и ее вооруженные силы продемонстрировали в Сирии свою возросшую боевую и техническую мощь, показали возможным оппонентам, прежде всего – странам НАТО, на их военно-техническое отставание по очень многим позициям. Сирия стала полигоном для испытания в боевых условиях многих новейших образцов российской боевой техники и вооружения, весь спектр которых нет смысла здесь перечислять. Турецким военным, думаю, вполне понятно, что в их распоряжении находится вооружение, отстающее от российских аналогов на 15 и более лет. Это как с винтовкой воевать против пулемета.
При этом не следует забывать еще один немаловажный аспект, на который мои российские коллеги мало обращают внимания. Со времен основателя Турецкой Республики гази Мустафы Кемаля-паши Ататюрка военные в политической жизни этой страны на протяжении долгих десятилетий занимали привилегированное и даже исключительное положение. Приход к власти исламистской партии нынешнего президента Эрдогана отправил их на политические задворки, с чем многие старшие офицеры и генералы, естественно, недовольны. Армия в Турции никогда не пойдет против народа, но это не означает того, что она безоговорочно поддержит нынешний политический режим, если тот поставит страну на грань катастрофы. Я более чем уверен, что сегодня лично Эрдоган и его ближайшее окружение не может положиться на безусловную лояльность вооруженных сил своей страны, и угроза военного переворота с целью отстранения его от власти не менее актуальна в его глазах как и угроза проиграть очередные парламентские и президентские выборы.
— Как, на Ваш взгляд, Азербайджан реагирует на эскалацию ситуации в Сирии?
— Позиция по этому вопросу официального Баку совершенно прозрачна, ее продемонстрировал президент Ильхам Алиев 4 февраля в Лондоне на международной конференции «Поддержка Сирии и региона». Там он высказал озабоченность проблемой сирийских беженцев, проведя параллели в этом вопросе с проблемой азербайджанских беженцев из региона нагорно-карабахского конфликта, а также задекларировал приверженность и поддержку мирным путям урегулирования этого конфликта. После этого мне стало ясно, что роль Азербайджана в сирийском урегулировании на практике будет сугубо протокольной, одобряющей все разумные миротворческие инициативы, но только на дипломатическом уровне.
Я думаю, что официальный Баку, который столь долго и успешно дистанцируется от участия в решении всех практических вопросов сирийского кризиса, не изменит как-то вдруг свою позицию. Сегодня Азербайджан в условиях глобального экономического кризиса переживает не самые лучшие времена с точки зрения экономического благосостояния, и в этих условиях вешать себе на шею новый хомут международных обязательств он вряд ли станет. Подобный подход прагматичен, рационален и крайне разумен, и я не вижу для официального Баку особой потребности в смене этого вектора поведения на международной арене.
Беседовал Игорь МАЛЫШЕВ