Как начинался распад СССР. Заметки очевидца.
Часть IV
Исход азербайджанцев из Армении
Декабрь 1988 года в сложнейшей многовековой истории армяно-азербайджанских отношений занял особое место как год полного и окончательного изгнания азербайджанского этноса из Армении. Начинавшийся в феврале с массовых выступлений в Армении и Нагорном Карабахе под лозунгами «воссоединения» этот год завершался тотальной этнической чисткой населения этой республики. Народ Азербайджана требовал чтобы преступные действия против азербайджанского населения Армении получили политическую и правовую оценку Верховным Советом СССР. Это тем более необходимо, если учесть, что творимый в Армении произвол привлекает своей безнаказанностью деструктивные силы в других регионах страны.
Митингующие требовали, чтобы Верховный Совет СССР принял действенные меры по восстановлению справедливости и обеспечению гарантий возвращения азербайджанских беженцев к своим родным очагам в Армении, где они жили веками, и обретению ими национально-территориальной экономики, создания компетентной следственной комиссии Верховного Совета СССР для расследования фактов агрессии Армении против Азербайджанской ССР и геноцида азербайджанского народа в Армении…»
… (Из обращения народных депутатов СССР от Азербайджанской ССР к сессии Верховного Совета СССР):
«Народные депутаты СССР от Азербайджанской ССР, выражая боль и гнев семимиллионного многонационального народа Азербайджана, ставшего жертвой неприкрытой агрессии со стороны Армении; стремясь довести до сведения советской и мировой общественности историческую правду и оградить азербайджанский народ от потока лжи и клеветы; разоблачить подлинную сущность непрекращающихся территориальных притязаний армянских националистов, обращают внимание членов Верховного Совета СССР на следующее.
Во-первых, четко обозначившееся в феврале, на начальном этапе конфликта, азербайджано-армянское противостояние стало основным источником всей последующей этнополитической мобилизации азербайджанского общества. К осени политическая обстановка в республике позволила активистам и лидерам протестных выступлений приступить к формированию первичных организационных форм массового движения по карабахскому вопросу. По мере
того как межнациональный конфликт приобретал все более массовые формы и ожесточенный характер, росло все возрастающее влияние этого движения на формирование главного вектора политических изменений в обществе – усиление оппозиционных настроений и протестных форм их выражения.
Во-вторых, все более политическую окраску стали приобретать этнокультурные мотивы протестных настроений. Впервые получили публичное политическое выражение социальные, социально-экономические требования и претензии населения. При этом попытки официальной пропаганды перенаправить социальное недовольство общества против сторонников прежнего руководства республики («антиперестроечные силы», «коррумпированные кланы» и т.п. идеологемы, которые усиленно вбрасывались в общественное мнение и подхватывались СМИ) особого эффекта не давали: верх брали мотивы национальной солидарности и этнополитической мобилизации общества.
В-третьих, уже на этом этапе армяно-азербайджанского противостояния, борьбы за Нагорный Карабах официальная партийно-государственная власть явно проигрывала зарождающейся политической оппозиции борьбу за влияние на массы. В отличие от оппозиционно настроенных представителей творческой и научной интеллигенции (а также в отличие от политическо-идеологической ситуации в Армении, где правящая бюрократия с самого начала конфликта была солидарна с населением) советская власть в Азербайджане отнюдь не выглядела в общественном мнении столь же патриотичной, способ6ной сплотить и возглавить народ в борьбе за «территориальную целостность и суверенитет республики». Именно по этой причине любая крупная массово-политическая акция несла потенциальную угрозу безопасности жизни и здоровью населения, что и вынуждало власти использовать силовые методы подавления протестных проявлений, тем самым противопоставляя себя всему населению республики. Эти люди довольно успешно использовали огромную энергию народного возмущения и протеста в корпоративных, клановых и прочих интересах. Они сумели верно оценить и умело воспользоваться беспомощностью и политической немотой правящей партократии.
В-четвертых, в критических выступлениях митингующих стали усиливаться социальные и политические требования и лозунги. Острая критика социального положения населения, выдвижение по вопросам возрождения традиций национальной культуры и истории придали оппозиционному движению новый
масштаб и энергетику.
Однако в Баку напряженность обстановки возросла в результате продолжающегося потока беженцев азербайджанской национальности.
Из интервью одного из активистов акции Фарамаза Аллахвердиева: «Девять месяцев живем в постоянном напряжении… В соседней республике продолжают обливать нас грязью, особенно преуспевает армянская пресса. Растет количество беженцев из Армении. В НКАО не обеспечиваются безопасность и право на труд азербайджанцев. Более того, в Нагорном Карабахе допускаются действия, нарушающие суверенитет Азербайджана. Мы требуем, чтобы был ликвидирован статус автономии НКАО. Создание автономной области было широким жестом, актом проявления интернационализма со стороны Азербайджана, хотя в Армении не обеспечена автономия для 200 тысяч азербайджанцев, проживающих также компактно. Мы дали им землю, создали условия, при которых интересы национального меньшинства надежно защищены. Но если эти права оборачиваются против основного населения республики, если ими пользуются для того, чтобы добиться шовинистических целей, подрыва основ интернационализма, то такую автономию нужно ликвидировать».
В Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 6 декабря 1988 г. «О недопустимых действиях отдельных должностных лиц местных органов Азербайджанской ССР и Армянской ССР, вынуждающих граждан покидать постоянные места проживания» с особой озабоченностью отмечалось, что в Азербайджанской ССР и Армянской ССР сложилась нетерпимая обстановка, когда при попустительстве, а зачастую и при прямом участии отдельных должностных лиц местных партийных, советских и хозяйственных органов экстремистски настроенными группами совершаются действия, приводящие к массовому выселению и выезду горожан по национальному признаку с постоянных мест проживания. В результате десятки тысяч людей из обеих республик остаются без крова, работы и средств к существованию. Тем самым нарушаются конституционные права советских людей, им наносится моральный и материальный ущерб. Все это усугубляет сложную обстановку в республиках, местные правоохранительные органы во многих случаях должных мер к наведению порядка не принимают, не дают отпора действиям экстремистских элементов.
В целях защиты интересов граждан, пресечения противоправных действий должностных лиц местных партийных, советских и хозяйственных органов ЦК
КПСС и Совет Министров СССР постановил:
- Осудить, как грубое нарушение конституционных прав граждан СССР, действия отдельных должностных лиц местных партийных, советских и хозяйственных органов Азербайджанской ССР и Армянской ССР, допускающих и
потворствующих выселению и выезду людей по национальному признаку с постоянных мест проживания.
- Потребовать от ЦК КП Азербайджана и Армении, Советов Министров Азербайджанской ССР и Армянской ССР, правоохранительных органов этих республик принятия незамедлительных и решительных мер по пресечению указанных противоправных действий. Давать строгую политическую оценку каждому такому факту. Считать несовместимым пребывание в партии, в государственном аппарате и правоохранительных органах лиц, допускающих произвол и беззаконие.
- Партийным и советским органам Азербайджанской ССР и Армянской ССР сделать все необходимое по оказанию содействия и помощи населению,
покинувшему постоянные места проживания. Широко развернуть политическую и организационно6практическую работу с тем, чтобы люди могли вернуться в свои жилища и к нормальной трудовой деятельности. Правительственной комиссии оказывать всяческое содействие в решении этой острой и неотложной проблемы.
Секретарь ЦК КПСС М.Горбачев
Председатель Совета Министров СССР Н.Рыжков»
Этим документом Центр фактически признавал наличие беженцев на территории СССР и эскалации межнационального конфликта.
Тем временем власти Азербайджана прилагали усилия, чтобы сохранять контроль за этнополитической ситуацией; правоохранительные органы были еще в состоянии пресекать проявления спровоцирован6ной извне армянофобии, противостоять стихии межнациональной конфронтации. Но их возможности и способности были слишком ограниченны, опоры слабы. Противостоять дестабилизирующим, конфликтогенным факторам ста6новилось все сложнее, а доверие населения к властям убывало с катастрофической скоростью.
К концу 1988 года политические, идеологические, моральные ресурсы власти находятся на грани истощения. Опираясь на режим особого положения руко6водства, им удалось притормозить развитие этнополитического кризиса в ре6спублике, но причины, его вызвавшие, устранить они были не в силах. Корни
кризиса, охватившего республику, были настолько глубоки, что введение ре6жима особого положения, комендантского часа на значительной части территории Азербайджана отнюдь не привело к автоматическому прекращению за6бастовок и митингов. Понадобилась мобилизация всех возможностей властных структур, чтобы вернуть население в привычное русло трудовой жизни. И это удалось: с одной стороны, основная часть населения, напуганная крайно6стями и деструктивными последствиями массово-политических акций и заба6стовок протестантов, откликнулось и поддержало эти усилия. Народ еще не был готов к открытому противостоянию с властью, но это, судя по всему, ста6новилось вопросом времени. А с другой стороны, молодая политическая оппозиция еще только формировалась, организовывалась, она еще только за6воевывала симпатии масс, и это теперь также было вопросом времени.
Союзный центр фактически обошел факт полной депортации азербайджанцев из Армении. Это была, по сути дела, этническая чистка азербайджан6цев, проживающих в Армении, под руководством Политбюро ЦК КПСС и лично М.С.Горбачева. И ничего удивительного нет в том, что, несмотря на грозные требования и предупреждения Центра, армянские власти ничего не сделали, чтобы защитить, удержать азербайджанцев на своей земле. В Азербайджане же, тем не менее, все еще удавалось не допускать массового оттока армян. Но теперь, в свете новой этнодемографической ситуации в Армении, это зависело от того, насколько местным властям хватит авторитета и сил контролировать политическую ситуацию.
Между тем к сложнейшим нерешенным межнациональным, политическим, национальным, социально-экономическим проблемам, с которыми уже не справлялась центральная и республиканская власть, прибавлялись все новые. На первый план среди них выдвинулась проблема беженцев. С этого момента, в течение целого ряда лет феномен беженцев становится неустранимым фактором политической и социальной жизни республики, активно включенным в деструктивные процессы.
К этому времени на основе самодеятельных общественных организаций, возникших ранее под влиянием перестройки, стала складываться организационная основа будущей главной силы протестного движения в республике – Народного фронта Азербайджана. Однако пока массовое движение в Азербайджане носило во многом стихийный характер и, основываясь больше на эмоциях, ограничивалось только вопросами, связанными с «карабахской проблемой».
Ситуация становилась все более неконтролируемой. Митингующие демонстрировали все большую категоричность и нетерпимость. Такое огромное скопление народа неизбежно становится средоточием разного рода подстрекателей, провокаторов, психически неустойчивых индивидов. Они-то и оказываются орудием дестабилизации ситуации в руках оппозиционно или экстремистски настроенных групп. Особую опасность в этой ситуации приобретают провокации этнической, этноэмоциональной направленности. Так эмоциональное напряжение, взрыв реализуются в разрушительных действиях.
Произошли беспорядки в Нахичевани, Кировабаде, Шеки, все тревожнее становилась обстановка в Баку. Многие предприятия города были парализованы забастовкой. Угроза обвальной дестабилизации обстановки нависла над республикой.
В этих условиях властям пришлось идти на крайнюю меру – было решено вводить особое положение, установить в столице и некоторых других местах комендантский час. Это был серьезный политический шаг, означавший признание кризиса власти, оказавшейся и в самом деле неспособной вести публичный диалог с народом, контролировать сложную социально6поли6тическую ситуацию в республике и вынужденной прибегнуть к экстраординарным мерам.
Тем не менее, ресурс политического доверия населения государству еще не был исчерпан, еще оставались иллюзии о том, что руководство республи6ки при поддержке союзного центра, как тогда выражались ораторы на митингах, «наведет конституционный порядок и привлечет к ответственности ви6новных в спровоцированной межнациональной вражде». Решение о введении в Баку комендантского положения не вызвало у населения протеста. Более того, к военнослужащим, выполнявшим соответствующие функции, проявлялось уважительное отношение.
Режим особого положения был введен в соответствии с законом; проведена разъяснительная работа среди населения, ввод войск в Баку сопровождался массово-политической и организаторской работой городских властей, горкома и райкомов партии. Им удалось наладить скоординированную работу с военными властями, которые в свою очередь также стремились к уста6новлению тесных контактов с населением и местными властями.
Многое писалось о приезде в Армению самого известного советского диссидента, которого называли совестью нации — Андрея Сахарова. Он завершал поездку по Азербайджану, Нагорному Карабаху и Армении вместе со своей супругой Еленой Боннэр. В Армении они посетили зону землетрясения и встретились с оппозицией. Взгляды Сахарова на карабахский вопрос были противоречивы. Вначале он занимал проармянскую позицию, заявляя, что Сталин несправедливо передал Нагорный Карабах Азербайджану в 1921 году и называя проблему Карабаха «пробным камнем перестройки и ее способности преодолеть сопротивление и инерцию прошлого». Проармянская позиция Сахарова сформировалась под влиянием его жены-армянки. Родители Елены Боннэр, чья девичья фамилия Алиханян, были армянами из Шуши, вынужденными покинуть город в 1920 году. Семейные воспоминания, видимо, произвели на нее глубокое впечатление. И все же Сахаров и Боннэр, выслушав обе стороны, несколько пересмотрели свое мнение. В качестве решения конфликта Сахаров предложил провести референдум, на котором жители каждой карабахской деревни могли бы решить, присоединяться ли автономной области к Армении или к Азербайджану. Но, посетив Нагорный Карабах и увидев, насколько сложна его география, Сахаров понял, что его идея неосуществима…
1989 год. Начало конца
Республика вступала в новый 1989 год, изнуренная неразрешенными этнополитическими противоречиями, навстречу новому, еще более разрушительному накату очередной кризисной волны. Именно в 89-м ясно проявились симптомы политического кризиса в области национальной политики), который, в конечном счете, привел к дезинтеграции СССР. «Внезапно» ожили очаги политической конфликтности уже не только в Закавказье, но и в Средней Азии, на Северном Кавказе, в Крыму. И хотя 1989 год в Азербайджане начался тихо, со временем события стали разворачиваться стремительно, неотвратимо двигаясь к ужасной кульминации.
В этой обстановке союзный центр принимает решение о введении в НКАО особой формы управления – советского аналога прямого президентского правления. Предполагалось, что временное упразднение областных органов управления, полностью вышедших из-под контроля республиканских и центральных властей, отстранение от официальных должностей активистов сепаратистского движения, введение жесткой цензуры, сосредоточение всей полноты власти в руках Комитета особого управления (КОУ), напрямую подчиненного Москве, позволит, наконец, восстановить контроль за ситуацией в регионе, прекратить публичную националистическую пропаганду в местных СМИ, «разобраться» с инфраструктурой лидирующей в области сепаратистской организации «Крунк».
Ожидалось, что армянское население НКАО, благодаря подобным мерам, освободится от влияния «Крунка», вернется к мирной жизни и мирным взаимоотношениям с азербайджанцами. И, тем самым, откроются реальные возможности постепенной нормализации межнациональных отношений, стабилизации обстановки в регионе, восстановления связей НКАО с Азербайджаном, реализации программы ускоренного социально-экономического развития автономной области. Во всяком случае, подобная картина рисовалась разработчикам проекта умиротворения со Старой площади.
«Указ Президиума Верховного Совета СССР… предусматривал введение временно в автономной области особой формы управления при сохранении статуса Нагорного Карабаха в составе Азербайджанской ССР. В соответствии с этим был образован Комитет особого управления Нагорно-Карабахской автономной областью под председательством Аркадия Вольского. Были приостановлены полномочия Совета народных депутатов автономной области и его исполнительного комитета впредь до проведения выборов нового состава Совета. Установлено, что комитет особого управления подчиняется непосредственно высшим органам государственной власти и управления Союза ССР, председатель комитета наделяется правами и обязанностями председателя исполнительного комитета областного Совета народных депутатов. На период действия Указа расположенные на территории Нагорного Карабаха предприятия, учреждения и организации союзного и республиканского подчинения, структурные подразделения подчинялись Комитету по кругу вопросов, определяемого Советом Министров СССР с учетом мнения Совета Министров Азербайджанской ССР…
Идея такого решения исподволь вынашивалась в верхах с лета 1988 года. На одном из заседаний Политбюро ЦК КПСС (6 июня 1988г.), обсуждавшем ситуацию в Армении и Азербайджане, говорилось:
Горбачев: «Можно подумать о том, чтобы поднять НКАО до статуса автономной республики, но в рамках Азербайджана. О переводе в Армению не может быть и речи – этим спровоцируем геноцид. У нас есть уважительное отношение одинаково и к азербайджанцам, и к армянам… Если кто-то думает, что всё можно сделать нажимом, — беда. Только на путях максимальной уважительности и внимательности. Но и они – Азербайджан и Армения – должны научиться разговаривать друг с другом и вместе решать вопрос, учиться жить рядом…»
В процитированном фрагменте дискуссии обращает на себя особое внимание подход Горбачева к механизму урегулирования конфликта, выраженный в словах: «Пусть они соберутся вместе, пусть сами решают». За этим псевдодемократическим, показным самоустранением главы огромного многонационального государства от участия в армяно-азербайджанском урегулировании отчетливо просматривалось подспудное нежелание вернуть конфликтующие стороны на правовое поле законности и правопорядка.
Между тем, стороны конфликта сами были не способны выйти из тупиковой ситуации, поскольку они занимали диаметрально противоположные позиции. Собственно говоря, в этом и состояла обязанность союзных, федеративных органов власти не заниматься бесплодными импровизациями, а ввести переговорный процесс в правовое русло. Если бы, разумеется, это государство само было бы правовым. Полагать, что стороны должны сами договариваться о выходе из конфликтной ситуации, было, по сути дела, проявлением политического лукавства – стремлением не принимать окончательного решения, вопреки конституционным требованиям, явно растягивая на неопределенный срок реальное и справедливое урегулирование конфликта. При очевидном понимании того, что не может быть компромисса в ситуации, когда Армения выступает стороной конфликта по карабахскому вопросу; а Азербайджан вынужден лишь защищать то, что и так защищено законом, конституцией.
Введение «особой формы управления» на территории НКАО восприняли в Баку, Ереване и Степанакерте с разных позиций, но одинаково настороженно и противоречиво. С одной стороны, в Армении были удовлетворены тем, что область практически выводится из-под юрисдикции Азербайджанской Республики, но, с другой, вызывала тревогу возможность «неблагоприятного»
сценария, если Комитет особого управления и в самом деле расформирует формальные и неформальные центры местной власти, добьется перелома в карабахском регионе в пользу ее стабилизации. Что же касается Азербайджана, то официальное одобрение принятого решения здесь мотивировалось тем, что именно таким образом якобы открывается путь к восстановлению законности и правопорядка в мятежной автономии, восстановлению юрисдикции Азербайджанской Республики в регионе путем расформирования вышедших из подчинения областных партийных и советских органов власти, и формирование их на новой основе.
… В январе 1989 года Москва придала Комитету особого управления Нагорного Карабаха, под управлением Аркадия Вольского, статус постоянной администрации. Местные партийные органы были распущены, а политические митинги и собрания запрещены. Но несмотря на режим особой формы управления, лидеры сепаратистского движения организовали и беспрепятственно провели так называемый «съезд полномочных представителей населения НКАО», заявивший о своем отказе признавать статус Нагорного Карабаха как автономной области в составе Азербайджанской ССР. Было объявлено, что единственной народной властью в НКАО является созданный съездом «Национальный совет».
Объявив Нагорный Карабах «независимой союзной территорией», сепаратисты как бы «снимали» вопрос о передаче НКАО в состав Армении. Тем самым, якобы, не нарушался принцип территориальной целостности Азербайджанской ССР, ее границы не изменялись в чью-либо пользу, лишь смещалась вертикаль управленческой системы в сторону вышестоящих органов союзного центра. Нельзя не отдать должное проявленной сепаратистами тактической гибкости. Но уже тогда было ясно, что это отвлекающий маневр, за которым происходило организационно-политическое укрепление власти сепаратистского движения территории НК, при возрастающем присутствии Армении. Между тем, НКАО, будучи административно-территориальным образованием, не обладало правом самостоятельно изменять свой статус, территориальные границы и т.д. Акция была незаконна, но имела значительный пропагандистский эффект, рассчитанный на антиазербайджанскую политическую мобилизацию, укрепление ирредентистских настроений армянского населения области. Но это вело конфликтную ситуацию к еще большему ожесточению, провоцировало дальнейшее обострение армяно-азербайджанского противостояния.
В ЦК КПСС, наконец, было принято решение о проведении в 1989г. специального Пленума ЦК с целью выработки концепции реформирования Союза, и на этой основе определить практические решения по конкретным межнациональным проблемам, в том числе карабахской. Таким образом, карабахская ситуация вновь, в который раз отбрасывалась к изначальной ситуации политической неопределенности, ожидания «окончательного» решения конфликта. Азербайджанская сторона, вынужденная обороняться, вновь и вновь доказывала свои общепризнанные конституционные права. Причем, не только наций, но каждой национальности, независимо от ее численности и территориальной статусности.
Колебаниям центра, казалось, положили конец решения Президиума Верховного Совета СССР, подтвердившего статус НКАО в составе Азербайджана, что было поддержано руководителями всех союзных республик.
Центральным событием года, на фоне которого продолжалась дальнейшая эскалация карабахского конфликта, стали подготовка и проведение I съезда народных депутатов СССР. В самой его работе, в выступлениях депутатов наглядно отражалась едва ли не вся палитра политических тенденций и противоречий, актуализированных политикой перестройки, в том числе в сфере национальных отношений. Прямая трансляция работы съезда вызвала бурную политизацию советского общества. Возникла небывалая прежде ситуация виртуальной причастности населения к обсуждению вопросов, ранее не выносившихся на публику.
Депутаты от Азербайджана и Армении выходили на трибуну съезда с взаимными обвинениями и претензиями, апеллируя к представителям других народов и республик, к высшему руководству государства. Армянская сторона конфликта, спекулируя на перестроечных мотивах и выступавшая под демократическим лозунгом права наций на самоопределение, получила на съезде сочувствие и поддержку тех депутатов и депутатских объединений, которые требовали радикальных демократических преобразований общества и государства. Азербайджанская же делегация, для которой главной задачей была защита суверенитета и территориальной целостности своей республики, исходила из требований безоговорочного соблюдения конституции СССР. Основанная на конституционном приоритете неизменности территориальной целостности республики, позиция азербайджанской депутации вольно или невольно смыкалась с так называемым консервативным, «агрессивно-послушным» большинством съезда народных депутатов СССР, противостоявшего демократическому блоку. Хотя принадлежность к консервативному большинству давала определенные процедурно — организационные преимущества на съезде, но политической популярности азербайджанской делегации это не прибавляло.
Это стало существенным толчком для ускоренного вызревания на местах, в том числе в Азербайджане и Армении, политических и идеологических предпосылок взрыва многочисленных национальных движений в республиках и автономиях, которые подстегивались центробежными настроениями. Несмотря на экстраординарные меры, предпринимавшиеся союзным центром в течение минувшего 1988 года, включая многомиллионные финансовые вливания в бюджет НКАО, назначение неформальных лидеров сепаратистского движения на руководящие должности в партийных и советских органах автономии, вплоть до введения комендантского часа и использования подразделений внутренних войск МВД СССР во время межобщинных столкновений, нормализовать положение в регионе не удавалось. Не прекращались забастовки, шествия и митинги, местные органы власти демонстративно саботировали исполнение решений ЦК КПСС и СМ СССР, включая и те, что были связаны с реализацией социально-экономической программы, принятой Кремлем для НКАО.
Сепаратистские силы НКАО оказывали жесткое противодействие любым попыткам КОУ овладеть ситуацией в области. В условиях, когда начали предприниматься шаги по нормализации ситуации в области, находились силы, тормозящие этот процесс. Формально распущенные «крунковцы» с удвоенной энергией саботировали деятельность КОУ. И вновь в ход пускается испытанное оружие: митинги и забастовки, провоцирование межэтнических столкновений.
За первые месяцы работы Комитета особого управления усилилась реализация прав автономной области, последовательно претворялись в жизнь организационные и правовые решения, направленные на расширение самостоятельности и перевод области на принципы регионального хозрасчета, стимулирование разнообразных контактов армянского населения НКАО с Арменией в сфере культуры и образования при должном учете интересов также и азербайджанского населения.
В непростых экономических условиях, сложившихся в стране, автономной области были дополнительно выделены значительные средства. Однако позитивные тенденции в общественной и хозяйственной жизни НКАО в начале мая были прерваны забастовкой, в которую оказались вовлеченными определенные слои населения. Таким образом обозначилась конфронтация с органами власти, Комитетом особого управления НКАО. Ситуация начала быстро ухудшаться, дело дошло до межнациональных столкновений. В связи с этим в целях безопасности граждан потребовались дополнительные меры по усилению комендантского режима.
В связи с ожидаемым прибытием в автономную область комиссии по Нагорному Карабаху, образуемой по решению Съезда народных депутатов СССР, определенные круги, (особенно лидеры движения за присоединения НКАО к Армении), пытались сорвать ее работу, дестабилизировать в этих целях обстановку, разрушить и без того хрупкий мир в местах совместного проживания армянского и азербайджанского населения.
Комиссия отметила, что путь забастовки как формы давления на государственные и партийные органы в решении карабахского вопроса является абсолютно бесперспективным, наносит тяжелый ущерб коренным интересам населения, создает взрывоопасную атмосферу, нагнетает недоверие и недоброжелательность в межнациональных отношениях.
Члены комиссии еще раз подчеркнули необходимость последовательного и настойчивого выполнения Комитетом особого управления НКАО возложенных на него обязанностей в деле нормализации общественно-политической обстановки в области, обеспечения правопорядка и безопасности граждан, организации бесперебойной работы предприятий, удовлетворения жизненных потребностей населения. Были расширены полномочия Комитета особого управления в интересах более эффективного решения задач социально-экономического развития, консолидации трудящихся на интернационалистской основе.
Разумеется, это не снимало ответственности с Центральных Комитетов компартий Азербайджана и Армении за оздоровление политической и идеологической атмосферы вокруг Нагорного Карабаха. К тому же, обострение ситуации в НКАО существенно повлияло на тактические подходы Кремля к практическим функциям Комитета особого управления. Расхождение между задачами, которые ставились перед Комитетом при его создании, и конкретными задачами, которые пять месяцев спустя определялись комиссией Политбюро ЦК КПСС, отразило явную тенденцию в политике советского руководства на замещение центральными органами управленческих функций Азербайджанской ССР. О восстановлении связей НКАО с Азербайджаном в этом документе даже не упоминалось. Это был серьезный шаг в укреплении позиции армянской стороны. Однако это не помогло КОУ стабилизировать ситуацию в НК, где ситуация существенно осложнилась. Подстрекатели в равной мере, как из армянской, так и из азербайджанской части населения провоцировали обострение ситуации, чтобы продемонстрировать агрессивность другой стороны, невозможность совместного с ней проживания. Распространялись слухи о якобы готовящихся нападениях на мирных жителей, анонимные авторы по телефону угрожали массовыми погромами, что вызывало болезненную реакцию граждан, накаляет обстановку в первую очередь в областном центре, вело к росту агрессивности, активизации хулиганствующих элементов, особенно на дорогах.
Все это вызывало озлобленность и взаимную подозрительность. Несмотря на режим особой формы управления, на территории Нагорного Карабаха появлялось все больше вооруженных людей из Армении. По мере роста численности боевиков усиливается силовое давление на азербайджанское население области, блокируются азербайджанские села, их жители подвергаются неприкрытым угрозам и террору. В Нагорно-Карабахской автономной области возрастает межнациональная вражда, участились стычки больших групп населения с применением холодного и огнестрельного оружия, самодельных взрывных устройств, бутылок с зажигательной смесью. Усиливалась межэтническая конфронтация, росла вероятность еще более трагических событий. Участились нападения боевиков на приграничные с Арменией азербайджанские села с применением оружия и взрывчатых веществ. Как сообщает в своей книге бывший министр внутренних дел СССР В. Бакатин, на территории Азербайджана «действовали группы террористов, забрасываемых с территории Армении». Начиналась новая волна исхода азербайджанцев из Нагорного Карабаха. Летняя кампания конфликтного взаимодействия наглядно показала всю бесплодность, более того — контрпродуктивность стратегии и тактики Кремля в карабахском конфликте.
Итоги года показали, что независимо от намерений советского руководства двусмысленный характер его политических и организаторских усилий все больше провоцировал ожесточенную полемику между конфликтующими сторонами, вызывая рост недоверия к центральным властям с обеих сторон. Уже к концу 1988г. стало очевидным, что политика умиротворения, проводившаяся ЦК КПСС в карабахском вопросе, не только не дала положительных результатов, но обернулась серьезными политическими просчетами и потерями. В итоге автономная область полностью вышла из-под контроля не только Баку, но и Москвы. Лишь силовые структуры могли контролировать ситуацию, главным образом, в условиях «особого положения» и комендантского часа.
Нарастание политической напряженности, новые вспышки насилия, возникновение неуправляемых ситуаций в НКАО и других регионах республики люди прямо связывали с бездействием союзного центра, комитета особого управления в НКАО, республиканских властей.
16 июля Народный фронт провел первый съезд, на котором был выбран новый председатель — Абульфаз Эльчибей, ставший в 1992 году президентом Азербайджана. НФА рвался к власти. Это было естественно. И он получил ее. «Это было неизбежно, сказал в своем выступлении другой Алиев — Гейдар. – И пусть никто не делает из нынешнего дня трагедии. По его словам, Народный фронт являлся «детищем народа. Его призвало к жизни само время. Это – победа демократии. Мы идем по пути демократии. Путь, который избрала лучшая часть человечества» (3. стр. 153.).
Эльчибей, Абульфаз Алиев, окончивший факультет востоковедения Азгосуниверситета, ставший кандидатом исторических наук, читал у нас, на историческом факультете, предмет «История стран Азии и Африки», считался среди определенных слоев азербайджанской научной интеллигенции диссидентом националистического толка, был ученым, специалистом по Ближнему Востоку, и, как отмечали даже его противники, честным человеком, обладавшим большим моральным авторитетом. Увлекающийся идеями пантюркизма, будучи антикоммунистом, он видел будущее Азербайджана в тесных связях с Турцией и поэтому без особой симпатии относился к Ирану и России.
Став президентом Азербайджана, подчеркнуто отказывался говорить по-русски на публике, пользуясь услугами переводчика. Мне запомнилось его интервью с Дмитрием Дибровым, когда тот вальяжно рассевшись перед Абульфазом и закинув ногу за ногу, снисходительно расспрашивал его о положении в Азербайджане. Абульфаз что-то тихо сказал переводчику и тот весьма спокойным тоном спросил у Диброва: «Господин Эльчибей спрашивает вас, почему вы так пренебрежительно сидите в присутствии Главы самостоятельного независимого государства. Или вы всегда так себя ведете с первыми лицами?» Дибров резко изменился в лице, стерев пренебрежительное выражение, поставил нормально ноги и принял приличную позу.
Худшие опасения азербайджанской общественности сбывались со всей очевидностью: при невнятной позиции союзного центра присутствие соседней Армении в НКАО приобрело небывалые прежде масштабы.
К этому теперь прибавилась новая беда – обвальный поток беженцев из Армении, которых надо было поддержать, обустроить и, по справедливости, вернуть к собственным исконным очагам. Как ни парадоксально, не руководители СССР и Азербайджана, не политический слой общества, а так называемые «низы» первыми ощутили весь трагизм и масштабы, обрушившейся беды. С исходом азербайджанского народа из Армении возросли масштабы армяно — азербайджанского конфликта, в его воронку оказалась вовлечена еще большая масса людей, значительно расширилась география пространства конфликта с перспективой превращения в непосредственную конфликтную зону Баку и все те населенные пункты Азербайджана, где проживали армяне и где стихийно оседали беженцы.
Попытки правительства Азербайджанской республики обустроить азербайджанских беженцев из Армении в НКАО, организовать в районах преимущественного проживания азербайджанцев промышленные предприятия, чтобы создать рабочие места для незанятого населения, наталкивалось на ожесточенное сопротивление лидеров сепаратистского движения. В то же время, как некоторые армянские семьи из Сумгаита после известных трагических событий стали селиться в НКАО, но это ни у кого не вызывало противодействия.
В это время меня, как председателя Совета по изучению общественного мнения при Низаминском райкоме партии и как члена комиссии ЦК Компартии республики, которая работала в Карабахе, попросили принять участие в составлении «Обращения к народным депутатам СССР», в котором в частности говорилось:
«Дорогие товарищи! К вам обращаются трудящиеся Низаминского района г. Баку – крупнейшего промышленного центра столицы Азербайджана. В нашем районе проживают и трудятся более 160 тысяч человек 37 национальностей – азербайджанцы, русские, белорусы, грузины, армяне, лезгины, евреи, татары, немцы и другие, накрепко связавшие свою судьбу своих детей с многонациональным Азербайджаном.
…мы с полной ответственностью заявляем: принимаемые меры по нормализации обстановки в регионе продолжают носить односторонний характер. Создается впечатление, что для деятелей так называемого карабахского движения в этом конфликте создаются условия наибольшего благоприятствования, в то время, как наша республика, не претендующая ни на чьи территории, не требующая привилегий, выглядит стороной оправдывающейся. Все это не может не вызывать законного возмущения многонационального населения Азербайджана, которое требует:
дать четкий и однозначный ответ по проблеме беженцев. Более 50 тысяч армян вернулись в Азербайджан, были восстановлены на работу, виновные в притеснении строго наказаны, вплоть до увольнения с работы и исключения из партии. В Армению не смог вернуться ни один из 165 тысяч азербайджанских беженцев. Только в нашем районе нашли кров 895 семей беженцев — 4225 человек, а ведь среди них немало детей.
Мы считаем необходимым разносторонне и объективно разобраться в сумгаитской трагедии как звене в цепи трагических событий в целом по стране. Одновременно важно дать оценку убийств в Армении по национальному признаку во время событий прошлого и нынешнего годов 42 азербайджанцев.
Особую озабоченность вызывает позиция средств массовой информации Армении, ведущих разнузданную, другого слова не подберешь, антиазербайджанскую кампанию, которая продолжается и после призыва воздерживаться от взаимных обвинений.
…Только многонациональный народ Азербайджана вправе решать вопросы территориального устройства своей суверенной республики…»
Но было очевидно, что многочисленные заявления и протесты видных деятелей науки, культуры, руководителей производства, авторитетных представителей различных слоев и этнических групп республики по поводу происходящего в Нагорном Карабахе и вокруг него, обращенных посредством СМИ к первым лицам и высшим органам власти Советского Союза, к сентябрю окончательно исчерпали свой пропагандистский ресурс.
В свои права вступала стихия массового протестного движения, который возглавил организационно и политически окрепший Народный фронт Азербайджана.
Центральная и бакинская власти рассчитывали на то, что разгон 18-дневного массового митингового марафона, парализовавшего республику в ноябре 1988 года, снизит политическую активность оппозиционно настроенной части населения. Но набиравшее силу брожение населения республики продолжало расти.
На этом фоне сильное раздражение в азербайджанском обществе вызвало постановление Совета Министров СССР о помощи «лицам азербайджанской и армянской национальности, временно покинувшим места постоянного проживания». Даже в своих благих намерениях центральная власть неизменно следовала принципу уравнения ответственности сторон конфликта во всех критических ситуациях вне зависимости от того, кто инициировал конфликт, откуда появились первые потоки беженцев, наконец, полное изгнание азербайджанского этноса из мест традиционного проживания.
Со стороны властей нельзя было не учитывать, что «во-первых, количество азербайджанцев, бежавших из Армении, тогда многократно превышало число армян, выехавших преимущественно из Сумгаита. Во-вторых, азербайджанцы оставляли земли – территорию исторического обитания: пастбища, пахотные земли, луга и т.п., принадлежавшие их отцам, дедам, прадедам. В то время как армяне, выехавшие из Сумгаита и ряда других промышленных центров Азербайджана, покидали главным образом квартиры в панельных домах. Поспешность, с которой разрабатывалась и реализовывалась эта программа, говорила о том, что в Москве и не думают о восстановлении этнического статус-кво в республиках.
Такая ситуация усиливала в Азербайджане не только антиармянские настроения, но умножали многочисленные претензии к руководству СССР, персонифицируясь в лице Горбачева. Их суть состояла в потворстве сепаратизма, в проармянской направленности практической деятельности центра, ничего не сделавшего для возвращения беженцев в Армению и Азербайджан. Можно предположить, что на начальной стадии конфликта, когда на дорогах Азербайджана в январе 1988 года появились гонимые страхом первые изгнанники из Армении, было возможно остановить этот поток. Для этого было достаточно принятие жестких мер, направленных на обеспечение правопорядка, с привлечением к ответственности виновных. Однако, как известно, этого не случилось. Острая критика союзного центра подстегивала вновь нараставший подъем протестного движения. Разумеется, это вело к дальнейшему обострению армяно-азербайджанского противостояния, эпицентром которого, наряду с судьбой беженцев, оставался Нагорный Карабах.
К августу 1989 г. развитие этнополитического кризиса в Азербайджане достигло
той остроты, которая уже не позволяла руководству республики не считаться с Народным Фронтом как влиятельной политической силой, возглавляющей массовое движение в защиту территориальной целостности республики. На этом фоне антиармянские настроения и мотивы массового движения все больше использовались лидерами НФА в качестве средства давления на республиканскую власть. Массовые демонстрации, митинги, забастовки, организуемые Народным Фронтом, радикально изменили обстановку в республике. Растущий напор «низов» и неуверенное, нервозное политическое поведение «верхов» все больше усиливали опасность возникновения неконтролируемых ситуаций в регионах республики и особенно в ее столице.
Именно в ходе ответных действий на вызовы армянской стороны вырос и окреп НФА как реальная, хотя долгое время официально не признававшаяся политическая сила. Взяв на себя роль инициатора и организатора протестных выступлений социально активной части оппозиционно настроенного населения, НФА обеспечивал себе растущую массовую поддержку. Это облегчало выход оппозиции на политическую арену, порождая властные амбиции у ее лидеров. Среди них преобладали молодые, экстремистски настроенные, малообразованные, склонные к авантюризму люди, заявлявшие себя преданными национальной идее патриотами.
К концу лета 1989 года поднялась новая волна массовых протестов, вызванных карабахской проблемой. В митингах и демонстрациях принимали участие сотни тысяч жителей Азербайджана. Лидеры НФА организовывали массовые митинги и заручились общественной поддержкой для своей разрушительной тактики: полной блокады железнодорожного сообщения с Арменией.
Осенью Москва, обеспокоенная усилением позиций Народного фронта заменила Особый комитет Организационным комитетом, руководство которым осуществлялось непосредственно из Баку. В течение недолгого времени все оставалось по-прежнему, и Вольский со своим комитетом продолжал работать в Карабахе, сохраняя свои полномочия. Он выехал со своей командой из Карабаха только после событий «черного января» в Баку.
4 сентября НФА была объявлена недельная общенациональная забастовка, охватившая практически всю производственную инфраструктуру республики, за исключением предприятий, обеспечивающих жизнедеятельность населения. Массовые демонстрации, митинги, забастовки несли с собой серьезную угрозу
роста политического радикализма. Растущее беспокойство в обществе, вызванное радикализацией протестного движения, опасной тенденцией дестабилизации обстановки в городе, отразилось в обращении Бакинского городского Совета народных депутатов к населению города, в котором в частности отмечалось:
«Сегодня волна забастовок захлестнула нашу республику. Общественно-политическая картина в столице нашей республики – Баку малоприятная: выбилась из привычного ритма работа предприятий, увеличилось количество людей, не подчиняющихся советским законам, хулиганских выходок.
Не скроем, что мы находимся в преддверии событий, которые могут иметь тяжелые, катастрофические последствия. Наступило время положить конец забастовкам, наносящим вред экономике республики, осложняющим жизнь населению».
Это обращение, проникнутое ощущением надвигающейся катастрофы, сегодня
невозможно воспринимать иначе, как пророческое предупреждение о трагических
последствиях неконтролируемого нарастания политического противостояния власти и оппозиции.
25 сентября Верховный Совет Азербайджана под давлением Народного фронта, принял закон о суверенитете, по которому советские законы признавались действительными только тогда, «когда они не нарушают суверенных прав Азербайджанской ССР». Хотя этот закон и не являлся декларацией независимости, это был серьезный шаг в сторону отделения от центра. 4 октября власти сделали еще одну уступку и зарегистрировали Народный фронт как законную организацию.
Кризис продолжал обостряться, сопровождаясь усилением противостояния союзному центру уже не просто как законодательного органа власти республики, а массового оппозиционного движения во главе с Народным Фронтом Азербайджана. Причем в данный политический момент главным, но не единственным аргументом НФА была продолжающаяся блокада дорог, которая воспринималась в центре как политический вызов, как отступление от достигнутых с руководством Азербайджана закулисных договоренностей по карабахскому вопросу. Разумеется, это не укрепляло азербайджанскую позицию по Карабаху.
Между тем продолжавшиеся сбои в производстве, забастовки резко осложнили
ситуацию в народном хозяйстве республики, создали реальную перспективу ухудшения экономического и социального положения населения по многим показателям.
Согласно официальным источникам особенно большие потери в связи с нарушением трудового ритма. За это время республика не получила большое количество цемента, лесоматериалов, металла, комплектующих изделий и других ресурсов. На этом социально-политическом фоне с удвоенной силой раскручивался маховик межнациональной конфронтации.
Между тем в сентябре–октябре еще можно было предотвратить губительные последствия растущего внутриполитического противостояния. Требования, выдвигавшиеся забастовщиками и манифестантами, были резонными и обоснованными. Речь шла о возвращении Нагорного Карабаха под юрисдикцию Азербайджана, о принятии со стороны центральных органов жестких правоохранительных мер, ограждающих население приграничных районов республики от кровопролитных нападений армянских вооруженных формирований. Руководство республики должно было откликнуться на эти требования, оппозиция – прислушаться к доводам о невозможности их моментального осуществления.
Но оно не поспевало за событиями, изменениями ситуации на карабахском направлении и в состоянии самого азербайджанского общества. Сочетание политической амбициозности радикальной части оппозиции и низкой политической культуры по обе стороны внутринационального противостояния углубляло политический кризис в республике, что явно ослабляло позиции республики в противостоянии с Арменией.
Были и другие факторы, затруднявшие политический диалог власти и оппозиции.
Среди них – приверженность большинства участников событий к недемократическим формам и стилю политического поведения, неготовность, нежелание руководителей республики всерьез воспринимать лидеров оппозиции, их консерватизм и неповоротливость, а с другой стороны – радикализм вторых, их нетерпимость и негибкость. Более того, затянувшийся конфликт вел к новому, более опасному витку эскалации, милитаризации межнациональной конфронтации, в которую втягивались все новые слои и группы населения. В соответствующем Постановлении Верховного Совета Азербайджанской ССР «О положении в Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджанской ССР» выражалась глубокая озабоченность ситуацией в этом регионе республики…
Отмечалось, что создание в 1923 году в Азербайджанской ССР Нагорно-Карабахской автономной области, поддержанное всем населением региона, явилось актом доброй воли народа Советского Азербайджана, направленным на обеспечение сотрудничества и дружбы азербайджанцев и армян, народов двух соседних республик.
Но сегодня обозначилась конкретная позиция открытого противостояния республики и союзного центра по карабахскому вопросу. Это был тот редкий случай, когда Азербайджанская ССР отстаивала свои политические интересы не в качестве нижестоящего звена системы советской власти, а в роли самостоятельного субъекта Советской Федерации».
Итоги чрезвычайной сессии ВС свидетельствовали о том, что, с одной стороны, политическая ситуация в Азербайджане все больше выходила из-под контроля союзного центра, а с другой – все менее послушным становилось политическое поведение номенклатурно-бюрократического слоя республики.
Впервые самый «управляемый» орган республиканской власти принял решения,
противоречащие конституционным позициям союзного центра; впервые самая послушная категория советской номенклатуры – народные депутаты – демонстрировала свою оппозицию власти центра. Эти решения были оплачены дорогой ценой усиления политического веса и влияния радикально настроенного крыла оппозиционных сил. А это в свою очередь делало неизбежным дальнейшее обострение политического кризиса в Азербайджане.
Осень 1989-го окончательно развеяла остатки иллюзий населения Азербайджана относительно готовности центра обеспечить конституционный порядок. В свою очередь, республиканская власть оказалась неспособной открыто занять решительную патриотическую позицию, которая могла бы, в какой-то мере, консолидировать общество. Руководству республики как раз не хватило национализма, чтобы не потерять влияния среди наэлектризованных масс. В результате население оказалось заложником радикальных настроений, в условиях которых стал возможным выход на авансцену политической жизни разъяренной толпы, возглавляемой подстрекателями.
Москва же упорно проводила линию на уравнивание позиций инициаторов межнационального конфликта и их жертв, тех, кто провоцировал насилие с теми, кто оказался перед лицом неспровоцированной агрессии. Это и толкало жертвы территориальных притязаний на самосуд, что неизбежно вело к дальнейшему обострению конфликта.
Среди населения стала проводиться кампания по сбору средств для снаряжения народного ополчения, приобретения оружия, медикаментов и т.п. в помощь с приграничными с Арменией районами республики. Народным Фронтом велась работа по вовлечению молодежи в группы добровольцев и, различными способами ее вооружение, в том числе и путем нападений на армейские склады. Так добывалось огнестрельное оружие. Шла весьма запоздалая, самодеятельная подготовка к отражению армянской агрессии. Это движение имело всенародную поддержку, тысячи людей участвовали в пожертвованиях, и тем самым укреплялся политический вес НФА. Опираясь на него, лидеры фронта при помощи массово-политических акций, захвата власти на местах наращивали давление на руководство республики, требуя его немедленной отставки.
В это время обе общины Нагорного Карабаха начали применять вместо охотничьих и самодельных ружей боевое стрелковое оружие, количество убитых стало непрерывно расти. Тогда же начали взрывать мосты, блокировать дороги и брать первых заложников. Армяне, составлявшие три четверти населения области, пользовались своим численным превосходством. Эта битва демографии с географией достигла апогея: армяне использовали свое численное преимущество, чтобы вытеснить всех азербайджанцев из Карабаха. Армянская молодежь забрасывала камнями автобусы и грузовики, доставлявшие товары в Шушу. Рабочие – азербайджанцы были выгнаны со всех предприятий Стапанакерта. Конфликт разгорелся с новой силой осенью 1989 года, когда азербайджанская оппозиция объявила о блокаде ведущей к Карабаху железной дороги и попыталась прекратить поставку в Армению горючего и продовольствия. Главным фактором политической мобилизованности азербайджанского общества по-прежнему оставалась все более растущая географически и по масштабам карабахская конфронтация. Эпицентром его осенних событий стали боевые действия террористических групп из Армении, наводивших ужас на сельских жителей приграничных населенных районов. Откликаясь на армянскую агрессию, НФА начинает формировать вооруженные группы, подконтрольные отдельным членам правления фронта. Это стало чувствительным фактором героизации радикалов из НФА.
Экономическая блокада Армении стала новым поводом усиления антиазербайджанской пропаганды в СССР и чуть ли не во всем мире. Поднятая на страницах союзной и зарубежной прессы пропагандистская шумиха затушевывала, заслоняла причины, вызывавшие экономическую блокаду Армении, оставляя в тени агрессивные действия армянской стороны карабахского конфликта, провоцировавшие ответные действия со стороны трудового населения Азербайджана.
Азербайджан смог блокировать поставку товаров в Карабах автотранспортом и по железной дороге, разгружая железнодорожные вагоны и забирая грузы еще на подъездах к Степанакерту. А так как восемьдесят пять процентов железнодорожных грузов поступало в Армению через Азербайджан, то блокада вызвала в республике трудности с бензином и продовольствием. Азербайджанцы к этому времени уже полностью контролировали единственный маленький аэропорт недалеко от селения Ходжалы.
Картину создавшегося положения весьма точно обрисовали Расим Агаев и Зардушт Али-заде в своей книге-исследовании «Азербайджан. Конец второй республики (1988 – 1993» Москва.2006 г.): «Железнодорожники терпели миллионные убытки. Армения во весь голос заявила об экономической блокаде. В Баку радикалы из НФА вывели людей на митинг, призывая не пропускать поезда, следующие в Армению. ЦК Компартии и правительство вновь оказались между молотом и наковальней. Союзное правительство, возмущенное убытками, санкциями за нарушение международных обязательств, не желало вникать в политические причины забастовки азербайджанских железнодорожников, напирая на экономическую сторону вопроса. Попытки надавить на железнодорожников результатов не дали. Железная дорога находилась под контролем НФА. Реальная власть ускользала из рук ЦК». (3. стр. 144).
Попытка разблокировать железные дороги и восстановить перевозки с помощью частей внутренних войск Министерства внутренних дел СССР прошла без особо успеха. Блокада стала причиной разрыва экономических связей между Арменией и Азербайджаном, которая продолжается и по сей день. В результате возникла ситуация, когда в надежде получить для себя преимущество в переговорном процессе, каждая из сторон наносила другой как можно больший ущерб, пусть даже она сама при этом проигрывала еще больше. Но с каждым сожженным боевиками домом, с каждым раненным, погибшим азербайджанцем эти надежды катастрофически таяли. Адекватно росло отчуждение, ненависть к власть предержащим, мстительные чувства по отношению к продолжавшим жить по соседству армянам.
В обстановке стремительно нараставшего политического кризиса руководство Азербайджана безуспешно пыталось найти выход из создавшегося положения. Две основные причины делали бесплодными попытки нормализовать ситуацию мирным путем. Первая и основная состояла в том, что продолжалось вооруженное давление армянской стороны на азербайджанское население. Вторая в том, что после образования по примеру Армянского освободительного движения Совета национальной обороны Народного Фронта добиваться с оппозицией какого-либо компромисса стало практически невозможно: оппозицией был взят курс на овладение властью любым путем. Чтобы избежать этой перспективы, руководство республики пыталось договориться с НФА как реальной общественно-политической силой. Однако и в этой острой, почти безвыходной ситуации власть и оппозиция не сумели шагнуть навстречу друг другу во имя безопасности населения. Радикализм оппозиции в январские дни и дистрофия местной власти все больше загоняли ситуацию в тупик.
К тому же вконец утратившее всякую опору руководство республики быстро теряло поддержку и со стороны союзного центра. Нервозностью, непоследовательностью, шараханьем из одной крайности в другую отмечены лихорадочные взаимоотношения первого секретаря ЦК КПА с лидерами НФА. Возможно, что именно этой кризисной обстановкой, растерянностью, бессилием перед актами вооруженной агрессии с армянской стороны и отсутствием реальной помощи со стороны союзного правительства – с другой, объясняется неожиданное заявление Везирова о необходимости организации вооруженного сопротивления армянским боевикам. Однако это заявление было запоздалым. «В Армении, – говорится в воспоминаниях В. Бакатина, – как теперь выяснилось, с санкции руководства республики, осуществлялось целенаправленное вооружение «Армянской национальной Армии». Армянская милиция этому помогала». В отличие от Армении, в Азербайджане, действуя ответно, только приступали к созданию вооруженных групп. Они были малочисленны, плохо вооружены (преимущественно охотничьими ружьями и бутылками с самодельной зажигательной смесью), а главное – не спешили отправляться на границу с Арменией или в НКАО.
В конце 1989 года, союзный центр был уже не способен реализовать какое-либо конструктивное решение ни в Армении, ни в Азербайджане, ни в Нагорном Карабахе в силу сложившейся в регионе неуправляемой обстановки.
1 декабря на сессии Верховного Совета Армянской ССР совместно с незаконно созданным национальным советом НКАО было принято решение «О воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха». В этом документе ВС Армении расценил постановление ВС СССР от 28 ноября «как насильственное возвращение Нагорного Карабаха под власть Азербайджанской ССР» и объявил его недействительным. Вслед за этим на глазах у все еще действовавшего КОУ начался энергичный процесс демонстративного переподчинения организаций и учреждений области министерствам и ведомствам Армянской ССР.
В истории КПСС – оплота единства многонационального СССР – такого еще не было. Впервые структура региональных партийных организаций стала перестраиваться по национальному признаку. Тем самым интернационализм, умерший в феврале 1988 года, был похоронен в ноябре-декабре 1989 года. Много лет спустя Вадим Бакатин напишет: «Это была неприкрытая провокация. В жертву приносились армяне, проживавшие в Азербайджане. Ответ не заставил себя долго ждать».
Вторая половина декабря была отмечена ростом террористических акций армянских боевиков, учащением их нападений на мирные азербайджанские села. В ежедневных сводках МВД республики постоянно мелькали сообщения о ранениях, гибели жителей приграничных с Арменией сел, об атаках с вертолетов, прилетавших из Армении, на населенные пункты Азербайджана. Центральные власти как бы в отместку бездействовали. Блокада ожидаемого эффекта не давала.
Поэтому наиглавнейшим вопросом повестки декабря становятся с каждым днем все более категоричные требования об организованном отражении вооруженных нападений с армянской стороны. Они настойчиво выдвигались лидерами Народного Фронта, озвучивались на многочисленных митингах в качестве одной из главных претензий к руководству республики.
При этом «особую тревогу вызывал тот факт, что Армения не пускала к себе ни одного азербайджанского беженца и отказывалась выплачивать, несмотря на решение Совета Министров СССР, компенсацию за их имущество, что провоцировало постоянное давление на азербайджанское руководство со стороны азербайджанцев – беженцев из Армении, требовавших выселения армян из Баку, Кировабада, вообще с территории Азербайджана.
Антиармянские настроения и действия в этих условиях приобретают все более агрессивный характер. В записке БК КП Азербайджана отмечалось: «За последнее время в столице республики участились противоправные действия экстремистски настроенных лиц и групп, которые запугивают людей, принуждают к увольнению с работы по национальному признаку. Есть случаи грабежей и избиений. Некоторые хозяйственные руководители, секретари партийных организаций не дают должного отпора этим противозаконным действиям. С подобными фактами мирятся административные органы.
Бюро горкома партии признало неудовлетворительной работу первичных парторганизаций, руководителей предприятий и учреждений, обязало их принять незамедлительные меры по пресечению противоправных действий, предотвращению любых проявлений межнациональной розни.
Партийные, советские, общественные организации обязаны всемерно усилить работу в трудовых коллективах, среди различных слоев населения для нормализации обстановки в городе, восстановления нормальных межнациональных отношений». Но политическая обстановка в республике продолжала ухудшаться.
Все эти обстоятельства в их совокупности провоцировали антиармянские настроения и действия, которые в этой обстановке стали приобретать все более агрессивный характер.
Многотысячные митинги и собрания, забастовки многих трудовых коллективов сопровождались призывами к гражданскому неповиновению. Стали раздаваться угрозы в адрес отдельных руководящих кадров в центре и на местах; лейтмотивом массовых выступлений становятся требования об отставке Везирова, безоговорочного восстановления суверенитета республики в Нагорном Карабахе. Стали ультимативно звучать призывы об увольнении и выселении из республики лиц армянской национальности. Пикетировались государственные учреждения, предприятия, министерства и ведомства.
Проходившие митинги в Баку показали растущую агрессивность их участников, массовый антиправительственный настрой. В общей сложности в течение октября – декабря в республике состоялось более 400 несанкционированных митингов, в которых участвовали около 1,5 млн. человек, в том числе в Баку было проведено около 100 митингов с участием, как правило, 650–700 тыс. человек. Это резко ослабило дееспособность властных структур, особенно правоохранительных органов, что создавало предпосылки для дальнейшего ухудшения неконтролируемой ситуации.
Усиление агрессивного характера массовых выступлений оппозиции во многом объяснялось внутренними политическими изменениями в НФА. Из его руководства были практически полностью вытеснены, лишены политического влияния либерально-демократически настроенные лидеры, инициировавшие создание НФА, разработавшие его демократическую программу и устав, пропагандировавшие в обществе национально-либеральные ценности.
Реальная власть в самом влиятельном, массовом оппозиционном движении в Азербайджане постепенно смещалась в сторону агрессивного национал-радикализма, бразды руководства в НФА захватывались экстремистски настроенные люди. Их энергия и напористость, умение мобилизовывать толпу были равны их политической безответственности и склонности к авантюризму.
Вопреки умеренным настроениям значительной части рядовых членов оппозиционной организации группе радикалов удалось монополизировать руководство движением, взять курс на открытый захват власти в республике.
Хотя борьба НФА за власть заслонила собой события карабахского конфликта, тем не менее армяно-азербайджанская конфронтация не прекращалась ни на один день. Продолжающаяся забастовка на железной дороге, означавшая экономическую блокаду Армении, создавала крайне неблагоприятное впечатление в СССР и за рубежом о неуправляемой ситуации в Азербайджане, оставляя вне поля зрения страны и мира антиазербайджанские провокации армянской стороны. На Втором Съезде народных депутатов СССР, который открылся 12 декабря большую остроту приобрело обсуждение выдвинутого депутатом от Армении Генрихом Игитяном предложения включить в повестку дня съезда вопрос о положении вокруг НКАО, и в частности о блокаде Армении со стороны Азербайджанской железной дороги. Большинство депутатов съезда по предложению академика Арбатова проголосовали за то, чтобы эта часть дискуссии не транслировалась по телевидению во избежание «излишних эмоций на местах».
1989 год в Азербайджане заканчивался на самой драматической ноте. Достигшее крайних пределов противостояние власти и оппозиции, колеблющаяся, растерянная интеллигенция, деморализованная номенклатура, разгневанные, разуверившиеся, возмущенные, напуганные массы, прежде всех испытавшие на себе экономические, социальные, политические, моральные тяготы перестройки, межнационального конфликта, внутриполитического раскола республики, ее противостояния с союзным центром, все больше сползавшего на позиции третьей стороны карабахского конфликта.
Раздвоенность царила во всем. Многие сбитые с толку люди в какой-то момент поверили НФА, его лозунгам и обещаниям справедливости и свободы, продолжая в то же время ожидать от республиканских властей хоть какой-то дееспособности в защите безопасности, жизни населения от принимавших все более крупные масштабы террористических акций армянских вооруженных формирований. Но с каждым сожженным боевиками азербайджанским домом, с каждым раненым или погибшим азербайджанцем эти надежды катастрофически таяли, росло отчужденное отношение к власти, ненависть к власти предержащей, мстительные чувства по отношению к остававшемуся жить по соседству армянскому населению.
А на другом полюсе общественно-политической жизни – в конец утратившие всякую политическую опору партгосаппарат, руководство республики, которые практически потеряли поддержку и со стороны союзного центра. Думается, что именно этой кризисной обстановкой, чувством беспомощности перед вооруженной агрессией с армянской стороны и отсутствием реальной правоохранительной помощи союзного центра было вызвано неожиданное заявление Первого секретаря ЦК Везирова, озвученное республиканским телевидением, о необходимости организации вооруженного сопротивления армянским боевикам. Вероятнее всего, это заявление – плод запоздалого понимания того, что союзный центр оставил беззащитное население приграничных районов республики перед лицом вооруженной агрессии из Армении на произвол судьбы. В свою очередь лидеры НФА, ссылаясь на это заявление Везирова, активизировали свои усилия по формированию вооруженных групп.
К этому времени, кстати, в Армении активно действовали давно сформированные
самочинные вооруженные формирования. «В Армении, – говорится в воспоминаниях В.Бакатина, – как теперь выяснилось, с санкции руководства республики осуществлялось целенаправленное вооружение «Армянской национальной армии». Армянская милиция этому помогала». Но в отличие от Армении в Азербайджане, действуя ответно, только приступали к созданию вооруженных групп, они были малочисленны, плохо вооружены (преимущественно охотничьими ружьями и бутылками с самодельной зажигательной смесью), а главное – не спешили отправляться на границу с Арменией или в НКАО на помощь и защиту местных жителей.
Уже сама ситуация явно провоцировала репрессивные акции против Азербайджана со стороны союзного центра. Выступая на многотысячном митинге 30 декабря, один из главных национал-радикальных глашатаев НФА Н.Панахов сказал: «Сейчас готовится введение комендантского часа в Азербайджане, но мы встретим этот комендантский час своей кровью».
Кровь пролилась спустя 20 дней, но это была кровь не микрофонных глашатаев, не тех, кто своей провокационной политикой из центра и другой стороны межнационального конфликта толкал людей на протестные выступления. Это была кровь жертв политического кризиса в Азербайджане, его столкновения с третьей стороной конфликта.
В последние месяц уходящего 1989 года политическая обстановка в столице Азербайджана еще более ухудшилась. Оставшиеся в Баку армяне были запуганы. Среди тех, кто вынужден был остаться, преобладали женщины и пенсионеры. С декабря 1989 года они редко осмеливались выходить из дома. Русское население еще ходило на работу, но с оглядками. Из окна моей квартиры была видно большая надпись на противоположной стороне улицы: «Русские, не уезжайте! Нам нужны рабы!» Подобных надписей на улицах Баку становилось все больше. Номинальный лидер компартии Везиров полностью утратил свой авторитет. Ответственным за происходящее все больше становился второй секретарь партии Виктор Поляничко.
В преддверии Нового года года «радикалы» уже полностью управляли Народным фронтом. «Идеи радикализма, отмечают Р.Агаев и З. Али-заде, — трансформация политики конфронтации с законной властью в политику насильственного свержения ее уже овладели умами людской массы» (3. стр. 165). «Под контроль НФА переходили целые предприятия, беспрекословно подчиняясь приказам еще вчера никому не известных младших научных сотрудников, преподавателей, а то и просто таксистов, монтеров и прочего люда. (3. стр. 165). Избранной группе активистов часто давали эфирное время на азербайджанском телевидении. Видя все это и теряя опору, верхушка азербайджанского партийного руководства начало готовиться к худшему.
Оно началось с окраин республики. Местом драматических событий стала Нахичевань. Активисты НФА прибыли в автономную республику и повели толпы людей разбирать заграждения на границе с Ираном и жечь пограничные вышки. Тысячи азербайджанцев пересекли границу, воодушевленные первой за долгие годы возможностью братания со своими братьями по крови. Москва осудила эти беспрецедентные действия, в неприязненных статьях, опубликованных в центральной печати, утверждалось, что азербайджанцы бросились в объятия исламского фундаментализма.
Анатолий УРАЛОВ, историк, социолог. Специально для РиА Вести
(Продолжение следует)